Шило, Мосий ("Тарас Бульба")

Смотри также Творчество Гоголя

"Сильный был он казак, не раз атаманствовал на море и много натерпелся всяких бед. Схватили их турки у самого Трапезонта и всех забрали невольниками на галеры, взяли их по рукам и ногам в железные цепи, не давали по целым неделям пшена и поили противной морской водою. Все выносили и вытерпели бедные невольники, лишь бы не переменять православной веры. Не вытерпел атаман М. Ш., истоптал ногами святой закон, скверною чалмою обвил грешную голову, вошел в доверенность к паше, стал ключником на корабле и старшим над всеми невольниками. Много опечалились оттого бедные невольники, ибо знали, что если свой продаст веру и пристанет к угнетателям, то тяжелей и горше быть под его рукой, чем под всяким другим нехристом: так и сбылось. Всех посадил М. Ш. в новые цепи по три в ряд, прикрутил им до самых белых костей жестокие веревки; всех перебил по шеям, угощая подзатыльниками. И когда турки, обрадовавшись, что достали себе такого слугу, стали пировать и, позабыв закон свой, все перепились, он принес все шестьдесят четыре ключа и роздал невольникам, чтобы отмыкали себя, бросали бы цепи и кандалы в море, а брали бы на место того сабли да рубили турок. Много тогда набрали казаки добычи и воротились со славою в отчизну, и долго бандуристы прославляли М. Ш. Выбрали бы его в кошевые, да был совсем чудной казак. Иной раз повершал такое дело, какое мудрейшему не придумать, а в другой просто дурь одолевала казака. Пропил он и прогулял все, всем задолжал на Сечи и, в прибавку к тому, прокрался, как уличный вор: ночью утащил из чужого куреня всю казацкую сбрую и заложил шинкарю. За такое позорное дело привязали его на базаре к столбу и положили возле дубину, чтобы всякий, по мере сил своих, отвесил ему по удару; но не нашлось такого из всех запорожцев, кто бы поднял на него дубину, помня прежние его заслуги. Таков был казак М. Ш. — Когда во время боя один из ляхов глумился и кричал: "Нет из вас, казаков-собак ни одного, кто бы посмел противустать мне" — "Так есть же такие, которые бьют вас, собак!" —сказал Шило, кинувшись на него. И уж так-то рубились они! И наплечники, и зерцала погнулись у обоих от ударов. Разрубил на нем вражий лях железную рубашку, достав лезвием самого тела: зачервонела козацкая рубашка. Но не поглядел на то Ш., а замахнулся всей жилистой рукой (тяжела была коренастая рука) и оглушил его внезапно по голове. Разлетелась медная шапка, зашатался и грянулся лях; а Ш. принялся рубить и крестить оглушенного". Но "тут же один из слуг убитого хватил его ножом в шею. Поворотился Ш. и уж достал бы смельчака; но он пропал в пороховом дыме. Со всех сторон поднялось хлопанье из самопалов. Пошатнулся Ш. и почуял, что рана была смертельна. Упал он, наложил руку на свою рану и сказал, обратившись к товарищам: "Прощайте, паны братья, товарищи! Пусть же стоит на вечные времена православная русская земля и будет ей вечная честь!" И зажмурил ослабшие свои очи, и вынеслась казацкая душа из сурового тела".